Вегетативные реакции - интерпретация
Алексеев Л.Г.
Причины, заставившие обобщить и структурировать наблюдаемые в прикладной психофизиологии явления, это - постоянно задаваемый вопрос: что мы регистрируем, можно ли использовать вегетатику не только для детекции лжи, но и для глубокого изучения личности? Почему только вопросы? Можно ли кроме вербальных, воздействовать стимулами любой другой модальности по числу сенсорных систем человека?
Меня постоянно волновал вопрос: можно ли с помощью метода психофизиологии, анализа вегетативных реакций, изучать личностные психологические качества, детерминанты поведения и деятельности человека? Непреложным остается факт, что анализ вегетативных сдвигов в ходе психофизиологического тестирования позволяет решить задачу детекции лжи, а значит, эмоциональное состояние при ответах на вербальный стимул несет в себе компоненты того, что позволяет дифферецировать виновного от невиновного. Какова разница между вопросами контрольного характера и вопросами, вызывающими выраженную эмоциональную реакцию, т.е. вопросами проверочного характера. Если мы говорим о реакциях, независимо от выраженности, то мы наблюдаем их на любой вопрос. Очевидно, что вопрос, сам по себе это – вербальный стимул, психологическая значимость, определяющая выраженность реакции появляется в связи с оценкой вопроса испытуемым, и обусловлена особенностями его личного восприятия. Что является необходимым условием возникновения реакции, что такое следы памяти, внимание, личностный смысл?
Природа вегетативных реакций – реакция адаптации.
- Человеку при рождении даны два неосознаваемых мотива: мотив самосохранения и познавательный мотив.
- На базе этих двух мотивов строится вся мотивационно-потребностная сфера личности по мере ее развития.
- Формируется система стереотипов поведения, обеспечивающая выживаемость субъекта в условиях окружающей среды (экологической, социальной).
- Совершенствуется мозг человека и его основные функции: память, внимание как неотъемлемая характеристика функционирования мозга.
- Непроизвольное внимание обеспечивает действенность мотива самосохранения на неосознаваемом уровне, использующего усвоенные стереотипы поведения, облегчая деятельность мозга и не загружая его постоянной мыслительной работой.
- Если мы говорим о непроизвольном внимании, то ему соответствует работа мозга на подсознательном – неосознаваемом уровне. Если говорим о произвольном, то ему соответствует работа сознания.
- Человеку свойственно чувство самосохранения, проявляемое на любом жизненном этапе в любой ситуации. Причем формы его проявления зависят от условий окружения. Оно может проявиться в предпочтительном для него социальном поведении: «человек ищет, где ему лучше»; в защитных моторных реакциях, в ситуации угрозы физического ущерба; в избегании возможных последствий за совершенные социально наказуемые действия в ситуации детекции лжи; может проявляться в возникновении состояния тревожности при ожидании непредсказуемых воздействий среды.
В психологии существует, введенное А.Н. Леонтьевым, понятие личностного смысла, которое определяет направленность любого вида деятельности личности, мыслительной, поведенческой, социальной с позиции условий выживания, изменения среды окружения в необходимом или выгодном для личности направлении. Тождественность понятий «Личностный смысл» и «чувство самосохранения» можно было бы принять без оговорок, если бы мы не наблюдали поведения, которое идет в разрез с чувством самосохранения в ущерб собственным интересам личности в угоду общественным, что свойственно обычно человеку с высокими жизненными идеалами. В конце концов, генетически заложенным в нас является поведение, направляемое чувством самосохранения, направленное в частности и на сохранение вида. Подобную картину мы можем наблюдать и в поведении братьев наших меньших (случай с утятами). Поэтому полной тождественности этих понятий ожидать не следует.
Тем не менее, в условиях проведения специальных психофизиологических исследований (СПФИ) понятия «личностный смысл» и «чувство самосохранения» приобретают практически одно и то же значение, поскольку при тестировании речь идет об изучении личностных особенностей испытуемого и не требуется совершения им каких-либо социально или личностно обусловленных действий. Единственным стремлением или мотивом, определяющим направленность его действий и мыслей, является подаренное ему природой чувство самосохранения, которое позволяет ему адаптироваться в агрессивной для него среде, оценивающей его с позиций соответствия тех же адаптационных возможностей, или детерминант поведения требованиям социальной среды окружения. В этих условиях, любые воздействия, адресуемые полиграфологом испытуемому, становятся для него жизненно важными, приобретают «личностный смысл». Тем самым стирается грань между двумя фундаментальными понятиями «чувство самосохранения» и «личностный смысл». В то же время, согласно теоретическим соображениям А.Н. Леонтьева, личностный смысл, являясь некой отдельно стоящей психологической сущностью, можно актуализировать в любой момент, на любом этапе тестирования, концентрируя его внимание на конкретный стимул. Например, достаточно убедить испытуемого в том, что его тестируют не с целью проверки его социальной надежности, но лишь с целью оценки характериологических качеств. Тем самым фокус его внимания концентрируется на вопросах, касающихся его личных психологических качеств, для него они становятся жизненно важными, попадают в область т.н. «динамических личностных смыслов». В «СЛОГе» это приводит к усилению значимости группы контрольных вопросов и, соответственно к повышению порога ошибки второго рода – «ложного обвинения». На базе этих соображений можно было бы говорить о том, что конечной точкой тестирования является сравнение по силе выраженности мотива самосохранения с актуализируемым личностным смыслом. Но это равносильно сравнению литра молока с килограммом картофеля. Скорее всего, понятие личностного смысла в психологии подменяет понятие концентрации внимания к определенному предмету, явлению, действию, образу в самом широком смысле. Разве исследователь, задавшись целью изучить какое-либо явление для достижения успеха, сознательно помещает это явление в поле «динамических личностных смыслов»? Вероятнее всего он концентрирует внимание на этом явлении и сопровождающих его фактах. Мы привыкли искать смысл наших действий, мотивы и мотивировки объясняющие эти действия. Но смысл наших действий это и есть мотив, имеющий под собой реальную физиологическую основу, это - сохраненный мозгом образ действий по удовлетворению потребности (определенным образом организованная нейрологическая структура мозга). Но тогда возникает вопрос: а что же такое личностный смысл? Скорее всего, это психологический термин тождественный вниманию, введенный А.Н. Леонтьевым для упрощенного восприятия фундаментального психофизиологического феномена, который является неотъемлемой характеристикой работы мозга. С позиций психофизиологии этот термин не несет в себе реальной физиологической основы. В то же время, внимание это - реальность или психофизиологический феномен характеризующий качественную сторону работы мозга, оно поддается изучению и измерению.
Личностный смысл, с этих позиций, представляет собой некую абстрактную категорию или терминологический экзерсис, описывающий ситуацию, в которой некий образ, явление, действие попадает в область концентрации внимания обследуемого.
Таким образом, процесс тестирования испытуемого, организованный с целью изучения его психологических особенностей, мотивационной сферы, любых других характериологических качеств может дать картину соотносительной выраженности тестируемых качеств, присущих обследуемому лицу, поскольку его внимание сконцентрировано на конкретной цели исследования. Но что же тогда является причиной различий в выраженности эмоциональных реакций обследуемого. Что касается проблемы детекции лжи, тут все понятно, ученые постарались и выдвинули около полутора десятка теоретических обоснований (угрозы наказания, аффекта, информационная, рефлекторная и т.д.). Неоспоримым компонентом, такого тестирования является страх разоблачения у виновного, который вызывает у него стрессорные вегетативные реакции разной степени выраженности. Осознание вины за совершенный асоциальный проступок является первопричиной возникновения реакций. В случае, когда ведется изучение психологических качеств испытуемого, справедливо ли говорить об осознании вины перед социумом и страхе наказания?
Чрезвычайно важно для практических психофизиологов или полиграфологов понимание картины наблюдаемых изменений вегетативных функций связанных с воздействием стимулов. Естественно следует различать простые физические стимулы, воздействующие на одну из рецепторных систем человека (принято считать, что их у нас пять, на самом деле их гораздо больше), от сложных вербальных, несущих семантическое содержание, которые и представляют собой инструментарий полиграфолога. Пути афферентации у них разные. Впрочем, любой стимул, адресованный нашим органам чувств, может нести семантическое содержание. Можно говорить о семантике звуков, зрительных образов, запахов, вкусов и т.д. В большинстве случаев действие простых физических раздражителей надпорогового уровня не вызывает у нас необходимости осмысливать их происхождение, место их локализации или оценивать их значимость. Мы воспринимаем их на подсознательном уровне, не нагружая мозг мыслительным процессом. Более того мы быстро адаптируемся к таким раздражителям и можем их воздействие даже не замечать, если заняты чем-то другим, более важным для нас. Как правило такие раздражители не вызывают вегетативных реакций, при условии, если прошла ориентировочная реакция на их появление. Другое дело вербальный стимул, имеющий смысл и содержание, направленный одним работающим мозгом другому. Необходимость осознания семантического содержания стимула появляется автоматически, и тем не менее он, как оказывается, может восприниматься и на подсознательном уровне.
Попробуем разобраться с этим феноменом. Многие из нас, если не каждый сталкивались с таким удивительным явлением, который называется «дежавю» - психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого, а относится к прошлому в общем. По сути, это явление связано с прошлым опытом человека, в сознании которого существует энграмма или образ той или иной ситуации, в которой он однажды уже побывал, но вспомнить, когда, где и при каких обстоятельствах он не может. Так или иначе, происходит процесс сравнения, предъявляемого образа, заложенного в семантике вербального или стимула любой другой модальности, с имеющимся в памяти. Этот процесс неизбежен, поскольку здоровый действующий мозг находится в постоянном взаимодействии с окружающей средой. Вполне очевидно, этот процесс может иметь разную глубину и осуществляться на разных уровнях осознания. Для простоты, с известной степенью обобщения, независимо то глубины процесса, будем называть его механизмом «дежавю».
А теперь следует обратить внимание на то, каким образом происходит развитие и становление личности человека. От простых рефлексов к ситуационному поведению, коллективному, и наконец, к социально обусловленному, определяемому социальными установками, ценностями, философскими взглядами и воззрениями. Трудно представить себе, что с развитием личности утрачивается способность человека воспринимать окружающую действительность на рефлекторном или любом другом уровне восприятия, соответствующего его развитию в онтогенезе. Скорее всего, эти механизмы совершенствуются, что собственно и определяет ее развитие. Но тогда любой внешний стимул или раздражитель, в зависимости от его характера и модальности может включать любую из этих систем оценки и реагирования и, что вполне очевидно, их совокупность. Отсюда все разнообразие или палитра вариантов реагирования. На подсознательном уровне, на уровне осознания, на уровне оценки результата действия (акцептор действия по Анохину П.К.), на уровне социальной оценки и сравнения с социальными ориентирами, ассоциаций или реминисценций памяти. Так или иначе, любой внешний раздражитель обращается к функционирующему мозгу человека, его функции памяти с зафиксированными энграммами стереотипов поведения; образов, соответствующих ранее приобретенным знаниям об окружающем мире.
В качестве примера, попробуем задаться вопросом, может ли человек, никогда не получавший из окружения оценки его качеств или не отождествлявший себя или свои действия с прототипом, уже получившим такую оценку, считать себя, например, «мнительным»? Неоднократно повторяемая ситуация, в которой он получает подтверждение со стороны о том, что он мнителен, дает основание согласиться с наличием этого качества в его характере. Иными словами, только через оценку окружения, взаимодействия с социальной средой, он осознает наличие в нем этого качества. При этом, ни коим образом не отрицается генетически обусловленная мнительность характера. Речь идет только об осознаваемости черты характера. Вопрос, задаваемый в процессе тестирования «Вы считаете себя мнительным человеком?», может вызвать мгновенную реакцию, поскольку в памяти сохранился образ той ситуации, в которой ему ставился диагноз – мнительный, вполне возможно ему неоднократно говорили об этом. Вопрос может заставить человека задуматься, поскольку он никогда не получал такой оценки, тогда включается мыслительный процесс (категория вопросов сомнения). Может оказаться, что он не придавал и не придает этому качеству значения и тогда реакция отсутствует. Так или иначе, происходит процесс идентификации или принадлежности образа воздействующего стимула, образу имеющегося и сохраненного памятью. Полное соответствие вызывает выраженную реакцию, частичное менее выраженную. Отсутствие реакции свидетельствует об отсутствии или незначимости этого качества для испытуемого. Иначе говоря, запускается механизм «дежавю». Как далее будет развиваться ситуация зависит от значимости тестируемого вопросом качества для испытуемого. Как уже упоминалось картина может быть разной.
Допустим есть положительные и отрицательные психологические качества, здесь все ясно. Плохие (жадность, трусость) отвергаются испытуемым, хорошие (смелость, патриотизм) присваиваются, но с разным эмоциональным откликом. Причиной тому служит эмоциональная заинтересованность объекта исследования в оценке того или иного качества, определяемая их разной выраженностью у обследуемого лица. Но есть нейтральные качества (общительность, эмоциональность). Ответ на соответствующий вопрос, для некоторых испытуемых, требует включения мыслительного процесса с целью оценки степени выраженности качества в характере обследуемого, но так или иначе эмоциональная заинтересованность объекта исследования остается, и она отражается в глубине изменения вегетативных функций.
Следует заметить, что с учетом семантики ответов испытуемого появляется возможность получения количественной оценки адекватности ответов испытуемого или адекватности самооценки. Совокупность реакций с ответами «ДА» свидетельствует об осознании испытуемым наличия в его характере тестируемых качеств, с ответами «НЕТ» об их отсутствии. Поскольку эмоциональные реакции имеют разную значимость, свидетельствующую о разной степени выраженности качеств, разница между суммарными значениями реакций с ответами «ДА» и «НЕТ» дает представление об адекватности самооценки испытуемым своих качеств в обобщенном виде. В ситуации расследования, такой подход дает представление об общей искренности испытуемого при ответах на вопросы теста.
Зададимся вопросом, как возникают реакции и что они означают:
- простые раздражители – ориентировочная реакция на подсознании, в необходимых случаях осознание значимости; сильный раздражитель неосознаваемая паника, независимо от типа рецептора, играет роль сила воздействующего стимула; стресс при очень сильном раздражителе.
- вербальный стимул: реакция может возникать на подсознательном уровне в случае отвлеченности объекта, отсутствия необходимости осмысливать значимость стимула. Свидетельством тому может быть отсутствие КГР. При наличии реакции ФПГ.
- Значимость стимула может быть обусловлена ситуацией, целевым назначением тестирования, предтестовой установкой, привлечением внимания, ассоциативным процессом, когнитивным консонансом либо диссонансом, когда семантическое содержание предъявляемого стимула соответствует либо не соответствует детерминантам поведения личности, ее взглядам убеждениям, психологическим особенностям личности. Наблюдаемые реакции могут быть разной степени выраженности, и с разным вкладом отдельных п/ф показателей в обобщенный показатель реакции, что обусловлено разной степенью включенности в процесс реагирования мыслительной деятельности, глубиной этого процесса.
- Стресс соответствует полной идентификации или принадлежности образа воздействующего, описываемого семантическим содержанием стимула, образу имеющегося и сохраненного памятью. С этих позиций становится понятным, что любой стимул вызовет реакцию той или иной выраженности, что зависит от степени соответствия образа воздействующего стимула, образу имеющегося и сохраненного памятью. Следовательно, в тестировании можно использовать любые стимулы, имеющие семантическое содержание, понимаемое в самом широком смысле. Можно быть уверенным, что мы всегда получим вегетативный отклик организма человека.
Гораздо более выраженное значение для личности несут в себе стимулы, направленные на определение отклонений от социальных норм поведения, что соответствует ситуации расследования. Процесс тестирования в таком случае включает не только механизм «дежавю», но и механизм проверки соответствия детерминант поведения нормам и законам социальной среды окружения, что порождает чувство вины и более выраженную реакцию.
Иными словами, стимулы с семантическим содержанием отличаются между собой тем, что одни включают только механизм «дежавю», т.е. обращение к следам памяти, другие включают не только механизм «дежавю», но и механизм «проверки соответствия» социальным нормам с последующим появлением чувства вины у лица причастного к совершению асоциальных поступков. Для невиновного испытуемого процесс осознания значимости стимула заканчивается активизацией только механизма «дежавю». Для виновного за активизацией механизма «дежавю» следует включение механизма «проверки соответствия». Образно говоря, появляется некая психологическая надстройка, усиливающая выраженность эмоциональной реакции. В технологии детекции лжи мы уповаем на проявление этого феномена, что позволяет нам идентифицировать виновное лицо. Априори мы уверены в том, что проявление этого феномена даст нам возможность отличить невиновного тестируемого от виновного. Именно этот феномен вселяет в нас оптимизм и уверенность, определяет смысл и содержание профессии полиграфолога.
Отсюда заявление о том, что мы имеем дело и ориентируемся на наличие следов памяти у обследуемого лица, приводит к ошибочным выводам относительно его вины. Наличие следов явление необходимое, но не достаточное. Прежде чем делать вывод о виновности испытуемого на основании наличия следов памяти, следует убедиться в его вине, а это значит убедиться в значимости стимула, вызывающего чувство вины, т.е. проверочного вопроса.
Можно быть уверенным, что воздействие стимула, порождающего чувство вины, в большинстве случаев, на фоне стимулов, вызывающих активизацию только механизма «дежавю» может быть с успехом выделено, даже в случае применения приемов, усиливающих психологическое воздействие группы вопросов сравнения, т.е манипуляции вниманием. Все что попадает в сферу произвольного внимания испытуемого, приобретает личностный смысл, с позиций психологии. Именно на этом построен принцип тестирования с помощью вопросников в формате «СЛОГ». В то же время, становится понятным прикладное значение метода психофизиологического изучения психологии личности и связанные с этим методические подходы, реализованные в АПК «Дельта-Оптима».