О возможности производства судебной психологической экспертизы по выявлению признаков достоверности

Енгалычев В.Ф., Кравцова Г.К., Холопова Е.Н. О возможности производства судебной психологической экспертизы по выявлению признаков достоверности / недостоверности информации, получаемой от участников уголовного судопроизводства // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2017. № 3 (32). С. 237-242.

Енгалычев Вали Фатехович,

директор Научно-исследовательского центра судебной экспертизы и криминалистики, профессор кафедры общей и юридической психологии Калужского государственного университета им. К.Э. Циолковского, доктор психологических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования РФ

Кравцова Галина Константиновна,

эксперт-полиграфолог, эксперт-психолог ООО «Калининградский центр судебной экспертизы и оценки»

Холопова Елена Николаевна,

профессор кафедры уголовного процесса, криминалистики и правовой информатики Юридического института Балтийского федерального университета им. И. Канта, доктор юридических наук, кандидат психологических наук, профессор

Психология лжи является важным разделом многих отраслей психологии. В частности, в рамках юридической психологии проводятся научно-прикладные исследования, направленные на выявление факторов и критериев оценки полноты и качества информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства. Несмотря на успехи ученых, подтвержденные практикой, до сих пор не утихают споры относительно принципиальной возможности / невозможности производства судебных экспертиз, направленных на решение задач, связанных с выявлением психологических признаков достоверности / недостоверности показаний участников процесса. Авторы статьи полагают, что решение указанных проблем исключительно силами криминалистики и уголовного процесса вряд ли возможно, так как речь идет о межличностном общении, лишь в самом общем плане поддающемся правовому регулированию.

Ключевые слова: уголовный процесс, проверка показаний, психология лжи, достоверность информации, судебная психологическая экспертиза.

В целях противодействия расследованию преступлений участники судопроизводства используют различные способы, включая дачу заведомо ложных показаний, фальсификацию информации и (или) ее носителей, утаивание искомых сведений в форме умолчания либо отказа от дачи показаний. Лжесвидетельство по угловным делам - распространенное явление. Во всех странах мира следствие и суд сталкиваются с проблемами проверки показаний участников процесса и оценки полученной таким образом доказательственной информации.

Мы полагаем, что наряду с криминалистическими методами и процессуальными средствами при проверке показаний следует активно использовать арсенал приемов и технологий, разрабатываемых другими науками, прежде всего, психологией. Закон предоставляет правоприменителям такую возможность ‒ заключение и показания эксперта, заключение и показания специалиста являются доказательствами по уголовному делу.

К сожалению, на законодательном уровне не решены вопросы проверки компетентности лиц, вовлекаемых в судопроизводство в статусе экспертов и специалистов. В последнее время следователи под видом использования специальных знаний стали назначать так называемые «профайлинговые» экспертизы, приобщать к делу в качестве заключения эксперта результаты неких «опросных бесед», «следственно-оценочных интервью» и т. п. не имеющих должного научного обоснования технологий[1].

В распоряжении авторов статьи имеются заключения, в которых лица, назначенные судебными экспертами по угловному делу, изучив «черепно-лицевой профиль» участника процесса, без тени сомнения констатируют, что «уровень его запросов превышает возможности для их удовлетворения, что могло отразиться в формировании комплексов». Рассматривая такие «человеческие органы», как подбородок, ушные раковины, нос, губы, брови и т. д., они приходят к выводу, что «проверяемая личность способна к совершению умышленных противоправных действий».

Учитывая опасность подобных спекуляций на ниве психологии, авторы статьи, имеющие многолетний опыт производства судебных экспертиз (В.Ф. Енгалычев и Е.Н. Холопова ‒ психологических, Г.К. Кравцова ‒ психофизиологических с применением полиграфа и психологических) подготовили монографию «Судебная психологическая экспертиза по выявлению признаков достоверности / недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства (по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий)». В 2016 году она была опубликована издательством «Юрлитинформ»[2].

Предполагалось, что авторский подход к решению некоторых методологических и методических проблем проверки достоверности показаний участников судопроизводства, являющийся итогом многолетних научно-прикладных исследований, придаст новый импульс научной дискуссии.

Действительно, монография не осталась незамеченной. Правда, реакция отдельных представителей профессионального сообщества оказалась асимметричной ‒ было подготовлено информационное письмо «О неправомерности определения достоверности показаний путем судебной экспертизы»[3], видимо для солидности, в июне 2016 года утвержденное Научно-методическим советом РФЦСЭ при Минюсте России и Ученым советом ФМИЦПН им. В.П. Сербского Минздрава России (далее ‒ Письмо)[4].

Можно было бы ограничиться сожалением, что вместо диалога кое-кто из коллег решил воспользоваться административным ресурсом (так бывает в ситуациях, когда не хватает аргументов). Однако надо признать, что и по наименованию письма, и по целому ряду тезисов у нас нет возражений ‒ с теми, кто подписался под Письмом, мы во многом солидарны.

Дело в том, что в Письме допущена подмена понятий ‒ авторам монографии приписана позиция, сторонниками которой мы не являемся.

В части 1 ст. 88 УПК РФ сказано: «Каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности ‒ достаточности для разрешения уголовного дела». Это не значит, что правоприменители сами должны «определять» достоверность показаний, как пишут авторы Письма.

Проверка доказательств, в том числе на предмет соответствия действительности информации, сообщаемой участниками процесса, предполагает сбор новых доказательств. Руководствуясь ст. 87 УПК РФ, дознаватель, следователь, прокурор, суд стремятся получить новые доказательства, подтверждающие или опровергающие проверяемое доказательство, чтобы таким образом оценить достоверность информации, поступающей от лиц, участвующих в деле. Назначение экспертизы для следователя (не для эксперта) ‒ это законом предусмотренный способ «определить» достоверность любого доказательства.

С учетом изложенного в монографии речь идет не о «признаках психологической достоверности», как пишут авторы Письма, а о возможности выявления психологических признаков достоверности / недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства. Да и то лишь по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий, потому что иные аспекты проблемы требуют дополнительных исследований и эмпирического обоснования.

Очевидно, что даже при наличии совокупности психологических признаков достоверности, показания участника процесса могут быть оценены следователем и судом как недостоверные (и наоборот). Здесь уместно вспомнить п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где сказано: «Для оказания помощи в оценке заключения эксперта и допросе эксперта по ходатайству стороны или по инициативе суда может привлекаться специалист. Разъяснения специалист дает в форме устных показаний или письменного заключения». Если в процессе оценки одного доказательства может быть использована помощь специалиста, то почему при оценке другого доказательства не может использоваться помощь эксперта?

Кстати, в Программе подготовки экспертов в системе судебно-экспертных учреждений Минюста России (2005) по экспертной специальности 20.1 «Исследование психологии и психофизиологии человека» отмечается, что освоение темы 12 «Новые направления судебно-психологических исследований» невозможно без изучения специальной литературы по психологии обмана, психологии лжи, психологии манипулирования, а также методологических принципов экспертизы данного вида[5].

В «Библиографическом указателе литературы по судебной экспертизе за 2012—2014 гг.», изданном по решению Научно-методического совета РФЦСЭ при Минюсте России, в разделе «Судебно-психологическая экспертиза» (стр. 197—213) перечислены работы Л.Р. Грибова, В.Ф. Енгалычева, И.Г. Моисеевой, О.В. Жбанковой, О.А. Славгородской, Ю.В. Солодуна, Г.К. Кравцовой, Е.Н. Холоповой и других ученых и практиков, посвященные возможности выявления психологических и психофизиологических признаков скрываемой информации. Все они рекомендованы для использования при производстве судебно-психологической экспертизы.

На официальном сайте РФЦСЭ при Минюсте России на странице «Психологическая экспертиза» указано, что «к компетенции судебно-психологической экспертизы могут быть отнесены любые вопросы психологического содержания, требующие применения специальных психологических познаний, имеющие отношение к делу и юридическую значимость»^[6]. Если показания свидетеля (потерпевшего) вызывают сомнения, на разрешение эксперта рекомендуется ставить вопрос: «Какие психологические факторы свидетельствуют в пользу достоверности показаний испытуемого, а какие ‒ против?»[7].

Как мы видим, авторы Письма не отрицают принципиальную возможность проведения подобных исследований с целью выявления психологических признаков достоверности / недостоверности сообщаемой человеком информации, когда пишут: «Разработка методологии судебной психологической (СПЭ) и комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (КСППЭ) способности подэкспертного давать показания в российской судебной психологии <…> позволила сформулировать несколько базовых положений, лежащих в настоящее время в основе экспертной практики. К ним, в частности, относится выделение в качестве самостоятельных феноменов и предмета экспертного исследования потенциальной способности и актуальной возможности субъекта (потерпевшего, свидетеля и др.) правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания, а также установление влияющих на эти феномены факторов <…> При этом сами показания специальному анализу для установления их правдоподобности не подвергаются. Вместе с тем, практическая потребность в подобном анализе существует как при проведении следственных действий, так и в судебном процессе. Поэтому проблема экспертной оценки способности давать показания в рамках уголовного дела, а также возможность оценивать в этом контексте сами показания, требуют всестороннего и самого пристального анализа»^[8].

Набившие оскомину правоприменителям задачи, связанные с проверкой достоверности показаний участников уголовного процесса, для судебной психологической экспертизы являются сравнительно новыми. Необходимость их решения обуславливает актуальность определения границ компетенции эксперта-психолога при проведении судебной психологической экспертизы по выявлению признаков достоверности / недостоверности информации, сообщаемой участниками судопроизводства. Учитывая отсутствие единого подхода к проблеме, авторы монографии попытались частично восполнить имеющийся в науке и практике пробел.

Как верно указывает Ф.С. Сафуанов, психология является разнородной наукой: «В любом психологическом словаре можно найти не менее двадцати разделов психологии: одни психологи занимаются психически здоровыми людьми, другие ‒ психически больными; одних психологов интересуют закономерности развития психики в детском и подростковом возрасте, других ‒ в старческом <…>. В каждой области выработан свой теоретический и методологический аппарат, различные методы и объекты исследования. Более того, даже в рамках одного раздела психологии существует множество теорий, объясняющих одно и то же явление, которые не соотносятся, а порой и противоречат друг другу»^[9].

Именно с этим связана отмеченная в Письме нашими оппонентами определенная «эклектичность» изложенных в монографии методических подходов к решению проблемы выявления признаков достоверности / недостоверности сведений, сообщаемых лицами, участвующими в деле.

Принципиальная научная позиция авторов монографии состоит в том, что эксперт-психолог, используя свои специальные знания для решения задач по выявлению психологических признаков достоверности / недостоверности показаний участников уголовного судопроизводства, не выходит за рамки своей компетенции. Анализируя показания субъекта об обстоятельствах, имеющих значение для дела (всю совокупность данных: текст показаний, их форму, процесс производства высказываний (в психолингвистическом смысле), контекст ситуации, в которой даны показания, и пр.), эксперт-психолог выявляет систему психологических признаков, устойчиво проявляющихся при сообщении данным лицом заведомо для него достоверных либо недостоверных сведений.

Таким образом, эксперт-психолог помогает судье, присяжным заседателям, прокурору, следователю, дознавателю сформировать обоснованное внутреннее убеждение, являющееся необходимым условием свободы оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ).

На заседании Ученого совета РФЦСЭ при Минюсте России, состоявшемся 9 декабря 2015 г., обсуждались результаты опроса ответственных работников судов, Верховного суда РФ, Генеральной прокуратуры РФ, Следственного комитета РФ, касающиеся необходимости создания новых родов (видов) судебных экспертиз в судебно-экспертных учреждениях Минюста России. Собравшиеся констатировали, что примерно половина из предлагаемых экспертиз уже выполняются под другими названиями либо запрашиваемые исследования проводятся в рамках специальностей существующих родов судебной экспертизы при решении отдельных задач. Как справедливо отметил профессор В.Я. Колдин, «сделанное обобщение отражает социальный заказ на развитие новых родов (видов) судебной экспертизы»^[10].

Здесь важно отметить, что авторы Письма это понимают. В марте 2017 года были проведены сразу два научно-практических мероприятия, в ходе которых состоялись содержательные дискуссии, в перспективе могущие стать хорошей основой для конструктивного диалога.  

16 марта 2017 г. состоялась Международная научно-практическая конференция «Судебно-психологическая экспертиза и комплексные судебные исследования видеозаписей», организованная Российским государственным университетом правосудия и Научно-исследовательским центром судебной экспертизы и криминалистики Калужского государственного университета имени К.Э. Циолковского. Речь шла об эффективном использовании в судопроизводстве возможностей судебно-психологической экспертизы и комплексных экспертиз с участием психолога, развитии новых перспективных научных направлений в области судебно-психологической экспертизы, актуальных проблемах экспертного исследования видеозаписей.

24 марта 2017 г. вопросы проведения судебных экспертиз по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий для определения достоверности показаний участников уголовного процесса обсуждались на круглом столе в Главном управлении криминалистики Следственного комитета Российской Федерации.

Участники обоих мероприятий были солидарны в том, что такие экспертизы актуальны, а работу в обозначенном направлении необходимо продолжить.

Как известно, даже при наличии близких научных воззрений и практических подходов к решению экспертных задач, методические указания, касающиеся производства судебных экспертиз, разрабатываемые в разных ведомствах, нередко плохо согласуются между собой[11]. Поэтому в экспертной практике зачастую возникают конфликтные ситуации из-за использования экспертами разных методик исследования[12].

В тоже время заинтересованность многих ведомств и организаций в решении освещенных в монографии вопросов привели к оформлению заявленного подхода в конкретной Методике выявления признаков достоверности/недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства (по видеоматериалам следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий)[13]. Ее использование на данном этапе становления нового вида экспертизы поможет заложить единый  научно-методический подход к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов, привлекаемых к производству судебно-психологических экспертиз по уголовным делам, связанных с обсуждаемым здесь кругом вопросов. 

Список литературы

1. Дмитриев Е.Г. Убийство рядового раскрыто / Е.Г. Дмитриев, А.В. Котенков // Предварительное следствие. 2015. № 3 (29). С. 57—58.

2. Енгалычев В.Ф. Судебная психологическая экспертиза по выявлению признаков достоверности / недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства (по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий): монография / В.Ф. Енгалычев, Г.К. Кравцова, Е.Н. Холопова. М.: Юрлитинформ, 2016.

3. Информационное письмо «О неправомерности определения достоверности показаний путем судебной экспертизы» / С.А. Смирнова, Е.В. Макушин, А.Я. Аснис, Е.В. Васкэ и [и др.] // Теория и практика судебной экспертизы: научно-практический журнал. 2016. № 3 (43). С. 64—73.

4. Комиссарова Я.В. О проблемах научно-методического обеспечения производства экспертиз с применением полиграфа на современном этапе / Я.В. Комиссарова, Ю.И. Леканов // Вестник Академии Следственного комитета Российской Федерации. 2015. № 3. С. 163—168.

5. Методика выявления психологических признаков достоверности / недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства (по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий): научно-практическое пособие / А.М. Багмет, А.Н. Гусев, В.Ф. Енгалычев, Г.К. Кравцова и [и др.]. М.: ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России, Академия СК России, 2017.

6. Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе / Е.Р. Россинская. М.: Норма, 2005.

7. Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе / Ф.С. Сафуанов. М.: Гардарика, Смысл, 1998.